– Действительно, но сейчас давай вернемся к нашей теме.

– Как мне кажется, урок заключается в том, что он нанес удар слишком рано.

– А-а! – протянул Спешнев. – Наконец-то ты сказал нечто такое, что производит впечатление. Небольшое, но все же производит. Да, слишком рано и без детальной проработки, без альтернативного плана, без обеспечения алиби, вообще без всего.

– Но ведь его же обошли. Его людей захватили, наверняка подвергли пыткам, и они его выдали. Что тут можно было сделать?

– Многое, причем очень простые вещи: дисциплина, терпение, спокойствие, хитрость. Именно так выигрываются войны, а не эффектными трюками.

Раздался резкий треск пулеметной очереди. Еще и еще. Когда пулемет умолк, послышались одиночные выстрелы – вероятно, солдаты стреляли в мертвецов, чтобы те наверняка оставались мертвецами.

– Вы сказали, что мы подойдем посмотрим.

– Все произошло быстрее, чем я рассчитывал. Так что пользуйся ушами. Это радио неудавшейся революции. Ему совершенно не нужно было убивать конгрессмена, и даже если бы он в этом преуспел, последствия для всех нас – кроме него – были бы трагическими. Последствия бывают всегда. Ничего не происходит без последствий. И с этими последствиями тебе придется столкнуться.

– Вы имеете в виду, что я в своих планах должен быть реалистом?

Снова застрочил пулемет. Продолжительная непрерывная очередь, а затем тишина.

– Твердо усвой главное: ты должен научиться дисциплине. Нельзя наносить удар до тех пор, пока ты не станешь достаточно силен. Ты должен уметь быстро отходить, чтобы не попасться. Ты должен раз за разом, снова и снова, непрерывно пускать им кровь. А это вопрос воли. У тебя есть воля? У Колорадо ее не было. Он имел средства, и ничего больше, и вот теперь он похоронен под камнями собственного дома.

– Понимаю.

– Тебе очень повезло. Ты сумел отмазаться от его заговора и не сделался его заложником. В противном случае ты сейчас сидел бы в тюрьме, а вечером тебя бы поставили к стенке. А вместо этого ты сидишь в кафе и пьешь неплохой кофе.

– Мне повезло, что рядом со мной оказался проницательный человек, который позаботился обо мне. Впредь я не буду таким глупым и торопливым.

– Надеюсь на это. Но мне нужно, чтобы ты дал обещание. Ты не станешь совершать никаких дурацких или необоснованных поступков, даже в тех случаях, когда тебя будет охватывать непреодолимый гнев. Понимаешь? Если я буду продолжать поддерживать тебя, если наша помощь будет увеличиваться, если твое движение будет развиваться, то оно будет нуждаться в хорошем управлении. Ты наделен харизмой, но есть ли у тебя мудрость? Первое, не руководимое вторым, приводит к полной анархии. С этого момента тебе нужно согласовывать свои действия. Если ты добьешься нашего одобрения, то сам удивишься тому, насколько серьезной и действенной окажется наша помощь.

– Могу сказать, что вы опытный человек.

По пыльным улицам разнесся треск последней пулеметной очереди.

– Теперь ты должен уйти в отпуск.

– В отпуск? Послушайте, у меня много дел. У нас есть план, не могу вам его раскрывать, но это будет в Сантьяго; а план еще нужно отшлифов...

– У тебя нет никаких дел. Не морочь сам себе голову. И не утомляй меня своими фантазиями. Забудь о Сантьяго. Сегодня ты пользуешься слишком большой известностью. Я хочу, чтобы ты исчез. И имею в виду именно то, что сказал. Ты исчезнешь, ничего не говоря ни жене, ни трем своим любовницам...

– Четырем. Новая такая красавица!

– ...ни четырем любовницам, ни двоим или троим – сколько их? – последователям. Ффух, и нету! Ты исчезаешь, становишься невидимым с того мгновения, когда покинешь это кафе.

– Но моя жена...

– Простит тебя, как всегда. Я не шучу. Впереди маячит период террора, и будет много безвременных смертей. Ты, с твоим идиотизмом, попадешь под пулю уже через несколько секунд. Кое-кто считает, что у тебя есть талант и тебя следует сохранить, и эта печальная обязанность была возложена на меня. А потому – проваливай.

– Куда же мне идти?

– Не говори об этом даже мне. Считай меня волшебником. Я досчитаю до трех, и на счет «три» ты должен исчезнуть.

Его собеседник исчез на счет «два».

25

Какая потрясающая история! Пьяный американский конгрессмен идет в публичный дом, требует, настаивает, заставляет исполнять какие-то свои непонятные извращенные желания, пытается добиться своего силой, избивает девушку, устраивает скандал и оскорбляет хозяйку-кубинку. Его телохранитель калечит охранников. Хозяйка жалуется своему главному боссу, и этот пламенный латиноамериканец, до сумасшествия одержимый заботой о собственной чести, воспринимает случившееся чересчур серьезно и решает преподать конгрессмену урок, который должны будут запомнить все жадные американцы с их деньгами, их новыми домами и их презрением к кубинскому machismo [41] .

Увы, события пошли не по тому пути: покушение сорвалось, и героические кубинские спецслужбы, проявив невиданную прыть и профессионализм, выявили организатора нападения и, в свою очередь, тоже решили преподать показательный урок. Таким образом военные сравняли счет, хотя сражение продолжалось целый день и закончилось только после подключения танков. Погибло множество ни в чем не повинных людей и даже кое-кто из виновных. Но в конце концов флаг El Presidente взвился над руинами дома номер 352 по Двадцать третьей авеню в фешенебельном районе Ведадо, и еще не один день любопытный, жестокий и просто испуганный народ ходил смотреть на дымящиеся развалины, под которыми погибло столько людей и была захоронена история блестящего всплеска жажды крови, непомерных амбиций, мстительности, сумасшедшей бравады и небывалой театральности.

Но серьезные люди понимают, что за всем этим кроется нечто намного большее. Они отбрасывают все сентиментальные разговоры, трогательные детали, сплетни и скандал и берутся за расследование. В это расследование вовлечено все сообщество американских дельцов, обосновавшихся на Кубе, дипломатические и разведывательные круги, даже американские вооруженные силы. Все желают узнать всё и в итоге обретают удовлетворение. Но самым заинтересованным из всех оказался неофициальный глава американского преступного мира в Гаване, мистер Л., на которого обрушился целый град срочных запросов от соотечественников из Америки. Эти важные немолодые господа вдруг забеспокоились о политической стабильности острова, куда они инвестировали такие большие деньги. Мистер Л. отнюдь не дурак и понимает, что этим людям нужна исчерпывающая информация «изнутри», которая согласовывалась бы с их интуитивным ощущением заговора. Он посылает запросы, он просит оказать дружескую услугу, он мягко выкручивает руки – до тех пор, пока не вырисовывается нечто говорящее о наличии тайного замысла. И хотя это не те свидетельства, которые можно было бы представить в суде, но они должны полностью удовлетворить всех людей, которых следует удовлетворить. На это потребовалось несколько дней тщательного раздумья, поскольку мистер Л. всегда действовал именно так – осторожно, вдумчиво и кропотливо, с неиссякаемым терпением прорабатывая каждую деталь. И естественно, в конце концов родился план, который, подобно всем хорошим планам, позволял достигнуть не только непосредственной цели, но, чудесным образом, еще нескольких других. Он был настолько хорош в теории, что его ну никак нельзя было не воплотить в действительность.

Поэтому остракизм, которому был подвергнут Фрэнки, закончился. Его вызвали в «Монмартр», и он поспешил явиться – как никогда готовый оказать любую услугу, совершить все, что потребуется, и вдвое больше требуемого, и невероятно счастливый оттого, что его снова стали замечать.

– Полагаю, ты все слышал, – утвердительно произнес мистер Лански.

Он сидел в своем кабинете, одетый в легкий полотняный костюм, и по своей привычке попивал молоко.

– Я ходил туда, посмотрел на развалины. Ну, знаете, это была никакая не перестрелка, а самый настоящий чертов артобстрел.