Раздосадованный Френчи взял телефон, набрал номер и стал ждать. Ждал долго, но никто не брал трубку.

Ладно... Он позвонил Роджеру на квартиру. Тоже никакого ответа.

Френчи посмотрел на часы: около четырех. Роджеру следовало быть дома. Конечно, он мог быть где-нибудь на корте, но после штурма казарм ему было явно не до тенниса. Впрочем, как знать...

Он набрал номер секретарши.

– Привет, Ширли, что там у вас...

– Уолтер, – прошипела она, – что ты делаешь? Не звони мне!

В трубке зазвучали частые гудки.

Он снова набрал номер.

– Какого черта?

– Если кто-нибудь поймет, что я разговариваю с тобой, меня тоже уволят.

– Что?

– Вечером позвони мне домой.

Ширли бросила трубку.

Френчи проспал несколько часов, затем вышел в город, пообедал в самом шикарном ресторане, который смог найти, решил взять девицу, но передумал. Вернувшись в одиннадцать часов, он позвонил Ширли.

– Что происходит?

– Полный абзац. Короче, тебя выгнали.

На какое-то время Френчи лишился дара речи. Все-таки это случилось. Грандиозное фиаско, конец всем надеждам. Парни с хорошей родословной и Гарвардом за плечами не любят неудачников. Они сами могут совершать ошибки, но не прощают их другим.

– Кто это сказал?

– Уолтер, это говорят все.

– Дерьмо.

– Приехал этот малый.

– Малый?

– Да, и перевернул все вверх дном. Один из ваших. Никто не называет его по имени. Я знаю только то, что он здесь и все боятся его до смерти.

– Высокий? С неброской внешностью? Похожий на продавца? Ничего особенного, если не считать, что люди боятся его и встают навытяжку, как перед большим человеком?

– Он самый.

– Лысый?

– Да, лысый.

«Дерьмо, – подумал Френчи. – Плановик вернулся в город и жаждет крови».

49

Никто не мог бы упрекнуть Спешнева в опоздании на судно. Он скрывался в джунглях до конца дня, а когда все утихло и наступили сумерки, старый траулер «Дэйс Энд» снова подошел к берегу – просто на всякий случай. Его капитан был человеком обязательным. Спешнев подал сигнал и поднялся на борт. На этот раз обошлось без американцев. Обратный путь при включенном двигателе занял два дня. Спешнев хорошо провел время с лейтенантом Орловым из военно-морской разведки: бедняга не слышал русского языка больше года.

По возвращении в Гавану и свою крохотную комнату при парикмахерской в старой части города Спешнев принял душ, побрился, взял остатки наличных и пошел в казино. Превратив шестьсот долларов в шесть тысяч, он отправился в два других казино и в каждом из них превратил по тысяче в четыре тысячи. Потом направился в «Насьональ», взял самый большой из свободных «люксов» и как следует отоспался. Затем совершил несколько звонков, уладил несколько дел, купил новый костюм (из белого полотна), соломенную шляпу и очень хорошие английские туфли. Выкурил сигару, вкусно пообедал и отправился на встречу с Пашиным.

Этот тип заставил его ждать в приемной, но в конце концов впустил. Пашин, трудившийся над составлением какого-то документа, не поднял глаз. У него была очень красивая перьевая ручка, явно купленная в элитном магазине.

Спешнев сел.

Пашин поднял взгляд.

– Я разрешил вам сесть?

– Нет, я решил это сам. Дабы продемонстрировать свое презрение.

– Вы знаете, какой документ я составляю?

– Думаю, да. Вы должны были впустить меня раньше. Я бы помог. Превратил этот документ в песню. Вы знаете, что я опубликовал два романа и в узких кругах меня считают мастером?

– И что же я, по-вашему, пишу?

– Рапорт в Москву. С копией всем отцам, дядьям, братьям, кузенам и прочим членам пашинского клана. О бездельнике Спешневе и его многочисленных провалах. О том, как герой Пашин пытался обуздать его и заставить двигаться в нужном направлении, но старый козел настоял на своем и полностью провалил дело. О том, что его нужно немедленно отозвать. Немедленно. Что, верно?

– Вы издеваетесь надо всем и вся.

– Нет. Только над молодыми зазнайками со связями, которые стоят у меня на пути и суют палки в колеса. Сражаться с американцами было достаточно трудно. Но попутно мне пришлось сражаться и с вами, Пашин.

– Внизу дежурят люди, которым поручено проводить вас на танкер «Черное море», в настоящий момент ожидающий вашего прибытия. Может быть, это улучшит ваше настроение?

– Это не имеет к моему настроению никакого отношения.

Пашин сказал:

– Прочитаю вам свою любимую часть: «Товарищу Спешневу было поручено руководить объектом, но вместо выполнения своего политического долга он толкнул объект на бессмысленную авантюру, которая обернулась катастрофой для наших планов и отсрочила их реализацию на много лет, если не навсегда. Когда ему было поручено выручить объект из беды, в которую тот попал по вине своего советника, товарищ Спешнев позволил захватить своего подопечного в плен, где тот в настоящий момент и находится, совершенно бесполезный для нас и ожидающий смертной казни. Товарищ Спешнев провалил все порученные ему дела, в результате чего мы потерпели постыдное поражение».

– До чего же вы, бюрократы, любите громкие слова... Зачем называть этого упрямого осла «объектом»? Он всего-навсего глупый мальчишка, которому тюрьма пойдет на пользу. Кроме того, вы забыли упомянуть, что я не имел никакого отношения к авантюре в Сантьяго и уже выручил его во время авантюры в Гаване. Если бы я не спас ему жизнь после идиотского штурма казарм Монкада, он был бы убит на месте или расстрелян в тех же казармах после жестоких пыток. Но моими стараниями он жив и здоров. Через год-другой снова будет нашим. В этой чокнутой стране его вообще могут помиловать через несколько месяцев. Но он запомнит того, кто ему помог. И будет знать, в чем заключается его будущее.

– Спешнев, приберегите свои рассуждения для дружков по лагерному бараку. Вы приехали, провалили дело и теперь должны вернуться. Таков закон. Вот что выходит, когда старые романтики вроде вас с помощью других старых мечтателей вмешиваются в задуманные мной современные операции. Мне было противно, но я позволил вам покончить с собой. Все вышло так, как я и думал.

Спешнев ничего не ответил. Он полез в карман пиджака, достал оттуда фотографию и бросил ее на стол.

– Оказывается, вы очень фотогеничны, – заметил он. – Когда молчите, можете сойти за красавца. Портрет получился хоть куда. Думаю, старикам из Политбюро он покажется забавным.

Пашин молча в упор смотрел на него. На его щеке пульсировала какая-то жилка. Он сглотнул слюну.

– Кстати, отличный выбор вин. «Сент-эмильон», верно? Корчите из себя западного аристократа? Что ж, американец тоже парень хоть куда. Похоже, вы, мальчики, чересчур дружелюбно относитесь друг к другу, верно? Красавчики часто так поступают. Не знаю почему. Для меня это тайна. Впрочем, пожалуй, это вам не повредит. У многих наших старших товарищей странные вкусы. Но не думаете ли вы...

– Замолчите! – проревел Пашин. – Я не желаю вас слушать! Кто вы такой, черт побери? Никто не давал вам права...

Он попытался найти нужное слово.

– Для жителей Запада Гавана – средоточие греха, – объяснил Спешнев. – Многие американские мужья приезжают сюда, чтобы отвести душу. Поэтому многие американские жены нуждаются в услугах частных сыщиков и фотографов. Каждый день из рук в руки переходят целые состояния. Я выиграл в казино и нанял такого типа. Понял, что вы меня невзлюбили, и решил подстраховаться. И все же вы меня удивили. Я не ожидал от вас такого стремления к самоуничтожению.

– Вы ублюдок, – процедил Пашин. – Жидовский ублюдок. Вы, жиды, первопричина всех наших бед вместе с вашим...

– Если вам предоставят выбор, – что случится едва ли, но все-таки возможно, – выберите девятимиллиметровую пулю, а не пистолет Токарева калибра семь шестьдесят два. «Девятка» побольше, и одного выстрела бывает вполне достаточно. Я много раз видел, как это бывает, так что могу дать гарантию. Мы пользовались ими в боевых условиях, и они никогда не подводили. Пули меньшего калибра обладают большей скоростью и часто проходят навылет, просто вырывая несколько граммов мозга, жизненно важных для функционирования организма. После чего можно начать говорить без умолку или потерять способность испражняться. Очень досадно.